Знак вурдалака  - Владимир Андриенко

«Ох, и грехи наши тяжкие!» – Иван Александрович закатил глаза и стал креститься на образа в золотых окладах.

У ворот Зотовских хором всегда дежурил сторож с алебардой. В самом доме был десяток дюжих холопов, готовых защитить барина.

Доверенный слуга статского советника приказал принести холодного квасу.

– Зинаида! – крикнул он девке. – Смотри из новой бочки набирай! Малинового! Поняла ли?

– Дак не в первый раз, Захар Силыч.

Зотов вышел из кабинета в халате.

– Захарка! – позвал он.

– Здесь я, батюшка-барин.

– Спать пойду. Постель согрели?

– А то как же, батюшка. Давно готова. И за квасом я послал.

– Хорошо. Посвети мне.

Слуга взял шандал со свечами и пошел впереди Зотова.

Иван Александрович лег в свою постель на мягкие перины. Выпил холодного квасу и прогнал слуг. Приказал себя до самого утра не беспокоить.

Но спокойно отдохнуть ему не дали. Не успел он сомкнуть глаз, как рядом раздался шепот:

– Иван!

Он открыл глаза. Вокруг никого.

«Что за ерунда? Мне показалось?»

И снова раздался шепот:

– Иван!

– Кто здесь?

Голос ответил:

– Ты не сможешь видеть меня, Иван.

Статскому советнику стало страшно. Он вспомнил, что болтают на Москве.

– Кто ты? – спросил он.

– Тот, кто бережет тебя от страшной напасти. Ибо вурдалак уже покинул свою могилу, и он идет за тобой.

Зотов схватил подсвечник и внимательно осмотрел комнату. В ней никого.

– Почудится же такое! – прошептал он, крестясь. Затем он позвал слугу:

– Захарка!

Тот сразу явился.

– Я здесь, барин. Чего изволите? Не беспокоить приказали.

– Почудилось мне, что в комнате есть кто-то. Осмотрись здесь.

Слуга все исполнил, но в комнате никого не нашел.

– Дак нет никого, барин. И кто быть может здесь? Кто пройдет сюда? Ведь в дому столько слуг. Мышь не проскочит.

– Совсем измотали меня на службе, Захар. Веришь ли, голоса мне чудиться стали.

– Дак могу я с тобой, барин побыть. Ты поспи, батюшка. Я в кресле посижу.

– Нет, Захар. Ты иди. Иди!

– Как велишь, батюшка.

Зотов снова остался один. Шаги слуги затихли в коридоре и голос снова вернулся. Он звучал громко у самого уха статского советника.

– Вурдалак на свободе и он придет за тобой. И нет тебе от сего спасения.

Зотов оглянулся по сторонам. Пламя свечей заколебалось, как от дуновения ветра.

– Что за нечисть балует? Изыди!

– Ты еще силу крестную призови, Зотов. Такого грешника как ты – поискать.

– Отчего я слышу твой голос, но не вижу тебя? – вскричал Зотов. – Как сие может быть?

– От того, что я дух и тела не имею, – был ответ.

Зотов поставил подсвечник на стол. Затем он стал креститься и шептать молитву «Отче наш».

Голос засмеялся.

– Про бога вспомнил, Иван Александрович? А не поздно ли? Сколь людей было брошено на пытки по твоим доносам. И сколько из них проклятия тебе в свой смертный час посылали?

– Я верой и правдой служил своему государю Петру Алексеевичу! В том нет моей вины!

– Но всегда ли твои уста говорили истину, господин Зотов?

– Чего тебе нужно?

– Я могу спасти тебя от вурдалака. Коли захочу, так не будет его в доме твоем.

– И что надобно дабы захотел ты сего? Что я должен буду сделать?

– Слыхал ли, что-нибудь про графа Дугласа?

– Как не слыхать. Он был генерал-губернатором, пока Дмитрий Голицын его со службы не прогнал. Тогда был Голицын главой Верховного тайного совета. Но ныне и он в опале. И сей Дуглас милостей при дворе покуда не вернул.

– Скоро граф фон Дуглас подаст донос на чиновника твоего Волкова Степана.

– Донос?

– Именно донос! И как только граф сие сделает, Волкова должны арестовать!

– Волкова?

– Именно его. И тебе надобно будет сделать так, чтобы оный Дуглас исчез.

– Исчез?

– Именно исчез. Мало ли людей на Москве исчезает? Разбойников-то много развелось, господин Зотов.

– Но я не понимаю, зачем сие?

– Затем дабы сохранить твою шею, господин Зотов. А иного тебе знать и не следует!

2

Генерал Андрей Ушаков прочитал донос на надворного советника Волкова от графа Фердинанда фон Дугласа, бывшего генерал-губернатора Эстляндии.

В доносе сообщалось:

Ушаков отложил листы и вытер лоб платком. Обвинение было более чем серьезно! Ибо только по первым двум пунктам «слова и дела» можно было представлять доносителя государыне.

«Первое: ежели кто не здравие его величества или честь особы дома монаршего посягает».

«Второе: ежели кто о бунте али государственной измене доношение имеет».

А в письме Дугласа есть слова о здравии самой императрицы.

Он отложил листы и позвонил в колокольчик. Вошел офицер.

– Прикажи вызвать мне Дурново!

– Будет исполнено, ваше превосходительство!

– И карету мою пусть пошлют за ним. Он мне спехом надобен!

– Будет исполнено, ваше превосходительство!

Ушаков махнул рукой и офицер удалился…

Андрей Иванович хорошо знал, каким страшным местом были подвалы тайной канцелярии, которой он руководил. И потому никто шутить с таким делом не станет.

Конечно, и сам Порфирий Дурново пытать человечков в приказе разбойном умел. Но подвалы пыточные канцелярии тайной совсем иное. О сих делах он докладывал не просто начальству, но самой императрице…

Далее в доношении Дугласа сообщалось: